Нытье

Нуващеникакая

Еще два дня такой погоды и я точно сдохну от перепадов давления. Блин, как же мне хреново. Мало того что у меня голова ну просто никакая, так еще и депрессняк. К тому же и зверь неписец пристал, чтоб ему..
В общем, болен я осенней хандрой в самом разгаре лета.

@темы: бурчалово, моя жизнь, как она есть

---

Сонное

Всю ночь снился Сейрейтей и Бьякуя с зефиром в шоколаде. Какая однако трава то забористая попалась. Я ее уже давно не курю, но она меня даже в снах вштыривает.

@темы: мой личный бред

---

Приветственное

Оп-па! А у меня новый ПЧ
Kitsune aka Gin, приветствую! Вот и Джениус, соббственной персоной. Заходи, располагайся. Предупреждаю сразу, мою ленивую музу будить очень тяжело.
По ККМ у меня арта мало, так что

воть

@темы: картинки, ПЧ

---

Чтиво

В очередной раз попыталась почитать Дневники Ории и Мураки. Неужели кто-то находит их интересными? По мне так это просто голимый поток сознания. Причем исключительно девачковского, незрелого.
В общем, не сложилась у нас любовь.

@темы: мысли вслух, Yami no Matsuei

---

Размышлизм

Надо бы порадовать мою дорогую бету обещанным фандомом. А то я ее нещадно эксплуатирую совершенно не тем, чем обещала.

@темы: мой личный бред

---

Моб

Пофлешмобить что ли? Надо ведь с чего то начинать. Так что смотрите на картинку - идеи в комменты.

03.07.2009 в 18:25

Пишет  Shibuya Yuuri:

Интересно...

@темы: картинки, мой личный бред

---

Я это сделала!!!!!!!!!!!!!!!

Ну вот, теперь отбечено и все как полагается

Название: Подарок Мао
Автор: Cates
Бета: ~Muraki~
Фандом: Kyou Kara Maou
Рейтинг: G
Жанр: какой-нибудь
Пэйринг: Сарареги, Бериас
Примечание: написан для Naians и Lunatik85, вот на эту картинку тык
Размер: мини (вроде бы как)
Дисклаймер: не претендую.


Свой восемнадцатый день рождения юный король Малого Шимарона Сарареги отмечал с невиданной ранее пышностью. Празднество, влетевшее казне в копеечку (Сара до сих пор морщился, вспоминая, какую сумму пришлось потратить на организацию приема во дворце и народных гуляний для горожан), затмило собой даже торжества, устроенные Его Величеством в честь подписания дружественного соглашения с Шин-Макокку.
Собственно день рождения короля никогда не был в Малом Шимароне поводом для масштабных увеселений. Покойный отец Сарареги считал подобные мероприятия непозволительной роскошью (какие тут праздники, если государство постоянно балансирует на грани войны), а сам же юный король свой день рождения не особо жаловал. Близких людей, кроме верного Бериаса, у него не было, а устраивать официальный прием – мука смертная. К тому же, до недавнего времени лишних средств в казне не наблюдалось. Нет, конечно, бедствовать не приходилось, но и особо тратиться не стоило.
Однако сейчас все было иначе.
Этот год для Малого Шимарона стал поистине годом великих свершений. Для начала молодое государство окончательно освободилось от притязаний со стороны своего сильного соседа. Поговаривали, что здесь не обошлось без вмешательства Мао Юури, который якобы самолично явился прямо в покои Ребиарда, нового короля Великого Шимарона. Демонстрируя всю свою ужасающую мощь, король мадзоку заявил, что Сарареги де ему друг, а друзей он в обиду не дает.
Сара искренне смеялся, выслушивая подобные сплетни и воображая сцену такого разговора между Юури и Ребиардом. Тем более, что воспользоваться дружеским расположением к нему 27-го Мао так и не пришлось. Ну, если только совсем чуть-чуть.
Все произошло на приеме в честь коронации Ребиарда, куда были приглашены оба владыки, поскольку, в отличие от Ланжила, новый король Великого Шимарона понимал, что иметь Мао в друзьях несравнимо лучше, нежели среди врагов. Сарареги долгое время дружески беседовал с Мао (злого, как стая драконов, Вольфрама удерживали оба брата), а потом, улучив момент, доверительно взял под руку короля мадзоку. Ребиард правильно оценил обстановку, и Малый Шимарон освободился от ежегодной дани и рекрутской повинности.
Для своих подданных Сарареги стал национальным героем. Но каково же было всеобщее изумление, когда вместе с официальным договором о дружбе двух Шимаронов, король привез и несколько торговых соглашений, в том числе и с Шин-Макокку, что означало конец экономического диктата бывшего сюзерена. А вскоре и сам Мао посетил Малый Шимарон, чтобы подписать первый союзнический договор между мадзоку и людьми.
А спустя какое-то время на горизонте показались первые торговые караваны мадзоку, и деньги потекли как в королевскую казну, так и в карманы подданных. Что и говорить: для Малого Шимарона настали благодатные времена.
Достигнутый успех следовало продемонстрировать, и Сара выбрал для этого самый приятный способ. К тому же, и повод выдался мирный, почти домашний, располагающий к более тесному дружескому общению.
Кроме того, в глубине души Сарареги понимал, что ему снова безумно хочется увидеть Юури. Как-то тепло было королевскому сердцу рядом с этим черноглазым мадзоку. Как-то уютно и безопасно. Душевно, что ли. Обычный мир в компании 27-го Мао обретал новые краски, поэтому Сара с нетерпением ждал его приезда.

- Мурата, а ты уверен, что это будет хорошим подарком для Сары?
- Не сомневаюсь, Шибуя. Его Величеству понравится. А что?
- Хммм, ну такие вещи обычно девчонки любят…
- Откуда ты знаешь, что любят девчонки?!
- Аай, Вольфрам, прекрати! Больно!
- Ты, что, завел шашни на Земле, слабак?!
- Ай…. Это просто всем известно… уй… ВОЛЬФРАААМ!!!
- Да ты еще и не скрываешь этого! И никто мне ничего не говорит!! Изменник!!!
- Ну что вы, господин фон Бильфельд. Шибуя просто имел в виду, что подобные вещи больше нравятся девушкам, чем юношам. И это все знают.
- Ох, спасибо, Мурата. Вольфрам, ты все не так понял.
- Ха!
- И все-таки мне кажется, что это не совсем подходит для короля.
- Во Франции времен Людовика XIV такой подарок могли сделать только королю.
- Ну, сейчас не времена Людовика XIV, и мы не во Франции.
- Ты зря переживаешь, Шибуя. К тому же, это просто знак твоей личной симпатии к королю Сарареги. Подарок от государства Шин-Макокку везет в своей карете господин фон Крайст.
- Личной симпатии!!!
- Вольфрам, пожалуйста!
- Господин фон Бильфельд, это скорее подарок не самого Юури, а его мамы.
- И зачем только ты попросил ее помочь?
- У твоей мамы очень хороший вкус.
- Надеюсь, Саре все-таки понравится.
- Не сомневаюсь, Шибуя.

Праздник удался на славу. Замок Его Величества, украшенный цветочными гирляндами, сиял разноцветными огнями. Сам Сарареги, облаченный в праздничный белый камзол с золотой и пурпурной вышивкой, с большим воодушевлением исполнял обязанности радушного хозяина. Высокородные гости были веселы и довольны, простые граждане, гулявшие на центральной площади столицы, прославляли своего короля, а хозяева постоялых дворов и трактиров уже подсчитывали первые барыши.
Кульминацией праздника стал грандиозный фейерверк. В воздухе над столицей раздались восемнадцать выстрелов – по числу лет юного короля – и в небе распустились огненные цветы, появились фейерверочные драконы, тигры, волки и прочая лесная живность. Последним показался лев – герб Малого Шимарона.
На протяжении всего торжества Саре так и не удалось побеседовать с Мао. Нет, конечно, Его Величество лично вышел встречать Юури, и тот даже успел дружески поприветствовать именинника, но с тех пор поговорить наедине никак не получалось. Подготовка к вечернему приему заняла все свободное время, а на самом празднике внимание требовалось оказать не только королю Шин-Макокку. Улыбаясь принцу Кабалькады и кося правым глазом в сторону Мао, вокруг которого тоже собрался плотный круг друзей, Сарареги чувствовал, как начинает закипать.
- Хейка, - Бериас, как всегда, первый прочувствовал настроение своего подопечного, - мне кажется, вы уже можете покинуть гостей. А с Его Величеством Мао побеседуете завтра.
Сара с сомнением посмотрел на своего телохранителя.
- Да, наверное, я так и сделаю. А Юури сегодня в ударе, - с улыбкой заметил юный король, глядя, как Мао жизнерадостно общается с красавицей Флурин, правительницей Калории, - у него легкий характер. Из-за этого его все любят.
- Вас тоже любят, хейка, - Бериас слегка улыбнулся, - после всех ваших побед подданные вас боготворят.
- Это не одно и то же. Ладно, пойдем, я, и вправда, что-то очень устал.
В сопровождении своего верного телохранителя Сарареги уже достиг выхода, когда восторженный возглас «Сара!!!» остановил его. Через весь зал, забыв о подобающем королю достоинстве, несся Его Величество Мао. В руках он держал нечто в алой подарочной обертке, формой отдаленно напоминающее ларец.
- Сара, прости, я совсем забыл, - произнес Юури, протягивая сверток имениннику, - я хотел лично тебя поздравить. Вот.
- Спасибо, Юури. Но, право, тебе не стоило беспокоиться.
- О чем ты, Сара, мы ведь друзья. Надеюсь, тебе понравится. Я привез его с Земли.
Сарареги открыл, было, рот, чтобы предложить распаковать подарок вместе в его покоях, но, окинув взглядом компанию мадзоку, которые неизменно сопровождали своего Мао, высказать свою идею так и не решился.

Сидя на кровати в длинной ночной рубашке из бежевого батиста, Сарареги задумчиво изучал подарок Мао. Под шуршащей бумагой оказался жестяной сундучок темно-синего цвета с красивым чеканным орнаментом и странными надписями на незнакомом языке. Как ни силился Его Величество, а расшифровать, что же означают загадочные символы, так и не смог.
Открыть коробочку тоже оказалось непросто, поскольку Сара не сразу сообразил, что сделать это можно с помощью маленькой, почти незаметной кнопочки. И, наконец, когда крышка сундучка с тихим «щелк» откинулась, юный король Малого Шимарона с нетерпением заглянул внутрь. Сундучок был доверху наполнен конфетами из странной черной субстанции, которая на пробу оказалась достаточно горькой, но невероятно вкусной. Сарареги не особенно любил сладости, однако ему понравился ароматный вкус земных конфет. Мысленно поблагодарив Мао за угощение, он принялся за дегустацию.
Ощущение нереальности происходящего пришло где-то на седьмой конфете. Его Величество почувствовал, что родное тело ведет себя как то нестандартно. Стало очень жарко, и кровь по венам побежала быстрее, принося в мышцы приятную истому. Сознание наполнил легкий туман, от которого почему-то стало радостно на сердце. Сарареги казалось, что еще чуть-чуть и его тело станет настолько легким, что сможет летать. Этой новостью тут же захотелось поделиться с Бериасом, и Сара, раскусив десятую по счету конфету, слез с кровати и поспешил к двери.
Получилось совсем не то, что ожидалось. Ноги категорически отказывались ему повиноваться, и, пройдя пару шагов (хотя юному королю показалось, что шагов было значительно больше), он понял, что при всем желании двинуться дальше просто не сможет. Держась за кресло, которое очень кстати попалось ему на пути, Сарареги сполз на пол. В таком положении и застал его Бериас, пришедший, по обычаю, проверить сон своего подопечного.
- Хейка! - сквозь туман, наполнивший голову, Сара услышал нотки тревоги в голосе своего дяди. – Что с вами? Вы слышите меня?
- Бериас, - Его Величество поднял глаза на верного телохранителя, - ничего такого. Со мной все хорошо.
- Как может быть хорошо, если вы валяетесь на полу?
В следующее мгновение юный король почувствовал, как сильные руки отрывают его от ковра. Он доверчиво обнял Бериаса за шею и потеснее прижался к нему, спрятав порозовевшее лицо у него на груди. От такого проявления чувств Бериас оторопел. Его Величество Сарареги, несмотря на юный возраст, редко демонстрировал их наличие. Однако, что это за странный запах?
- Хейка, вы что, пили? – изумление телохранителя не поддавалось описанию.
- Нет, конечно, - совсем по-детски возмутился Сарареги, - я же обещал тебе, что не попробую спиртного по крайней мере до того как мне исполнится 25.
Бериас чуть не выронил драгоценную ношу. Однажды, в десятилетнем возрасте, будущий король действительно дал ему такое обещание. Неужели он до сих пор помнит?
- Бериас, а ты зачем пришел?
- Я всегда проверяю Ваше Величество в это время.
- Ты еще не переоделся. Ты обо мне так сильно беспокоишься?
- Да. – Бериас помедлил, потом, словно решившись не ограничиваться односложным ответом, добавил, - Вы единственный человек, ради которого я живу. Потерять вас было бы нестерпимо.
- Ты меня любишь?
- Больше всего на свете.
- Я рад. Спасибо.
- Вас многие любят…
- Бериас, - перебил его Сарареги, - я тоже тебя люблю. И мне без тебя будет очень плохо,… и я… Я лягу сам. Пусти меня.
Телохранитель опустился перед кроватью на одно колено, и король Малого Шимарона, сосредоточенно хмурясь, перебрался из его объятий на кровать, столкнув на пол подарок Мао. Конфеты покатились по ковру.
- Что это? – спросил Бериас, поднимая с пола сундучок.
- Подарок Мао, - сонным голосом ответил Сарареги, - я завтра…
Договорить он не смог, заснув на середине фразы. Бериас собрал рассыпавшиеся конфеты и, разломив одну из них, принюхался к содержимому. Так и есть: в начинке алкоголь. Интересно, кто посоветовал королю мадзоку сделать такой интересный подарок? «Кто бы это ни был, его определенно стоит сказать поблагодарить, - с улыбкой подумал королевский телохранитель. – И, кстати, надо позаботиться о завтрашнем похмелье дорогого племянника».
Бериас поправил королевское одеяло, снял с Сарареги очки, и, не удержавшись, погладил его по белокурой голове. После сегодняшнего признания он решил, что может себе это позволить.


- И все же я не думаю, что конфеты с коньяком были хорошим подарком.
- Поздно теперь переживать, Шибуя.
- Вчера Сара как-то необычно выглядел. Он, наверное, заболел.
- Почему тебя это волнует, Юури?!
- А почему нет? Сара мой друг.
- А я – твой жених! Почему тебя никогда не беспокоит то, как выгляжу я?
- Ну, наверное, потому, что ты никогда не выглядишь таким бледным с зеленоватым оттенком. Неет!!! Вольфрам! Хватит, отпусти меня!!! Мурата!
- Лорд Бильфельд, я думаю, что если вы тоже будете страдать от похмелья, Юури несомненно будет беспокоить ваше состояние.
- Похмелье? Мурата, Сара никогда не пьет, я знаю.
- Наверное, коньяк в конфетах оказался слишком крепким. Ах, я же просил Мико-сан быть с этим осторожней.
- Мурата, почему-то мне кажется, что ничего подобного ты маме не говорил.
- Правда?
- Мурата, ты ведь специально затеял. Я прав?
- Шибуя….
- Но зачем? Гейка?!
- Скажем так, мне не понравилось, как он взял Его Величество под руку на приеме у Ребиарда.
- Гхмм, не напоминайте! А ты, слабак, как ты мог это позволить! С учетом того, что я был рядом!
- Что такого, Вольфрам?
- Еще спрашиваешь?
- Ну, ничего страшного ведь не произошло. Зато теперь Сарареги-хейка будет знать, что такое похмелье. Хотя, я заметил, что господин Бериас, кажется, выглядел доволен.
- Интересно, почему?
- Кто знает, Шибуя?

запись создана: 30.06.2009 в 16:13

@темы: Kyou Kara Maou, Мои фанфики

---

Татсуми

Не не не смогла пройти мимо картинки

Татсуми

@темы: картинки, Yami no Matsuei

---

01.07.2009 в 18:47

Пишет  anahata:

Очень интересная статья про самураев)

Военный вассал: самурай

= просто красивая картинка

статья

Все вассалы, находящиеся на службе у сёгуна или под командованием провинциальных даймё составляли огромную регулярную армию и принадлежали к одному классу – букё. Они стали известны, как буси (воины) или военные вассалы (мононофу, васарау). После 1869 года их стали называть сидзо-ку (бывшие военные), а во всём остальном мире они сохранили прежнее название. Это название перешло во многие языки и обычно переводится как «слуга» (самураки, самурай).

В древности титул «самурай» присваивался лидерам вооружённых кланов севера, а также воинам-аристократам, принадлежавшим к императорскому двору (госодзосамурай). Впоследствии этот термин (уже в видоизменённом состоянии – самурай. Более точно его можно перевести как «тот, кто служит») стал обозначать всех воинов, которые имели право носить дайсё, находились на службе у своего господина.

Когда-то давным-давно эти воины были обычными бродягами с большой дороги, не гнушавшимися грабежом, насилием и разбоем, между которыми они собирали и тренировали новые военизированные отряды. Они угоняли скот, грабили проезжавших купцов, насиловали чужих невест, за что на них была объявлена властями своеобразная охота. Тем не менее к периоду Токугава эти сомнительные личности преобразились и стали демонстрировать те качества, которые делали их либо культовыми фигурами, либо объектами презрения и ненависти – точка зрения при этом зависела от хрониста. Самураев называли как грубыми пешками в политической борьбе, так и воплощением многочисленных добродетелей и достоинств. А по сути самураи являются примером того, что может произойти с человеком, фанатично приверженным какой-либо идее, особенно в том случае, когда выясняется, что идея является не такой уж и благородной.

Самураи беспрекословно подчинялись приказам своего господина и эта слепая преданность делала их как жертвами истории, так и героями. Значительная часть вины лежит на хозяевах самураев, т.к. именно они ответственны за промывку мозгов самураям и за злоупотребления властью букё.

На поле боя вассал находился в прямом подчинении у своего хозяина, исполнял его приказы и пресекал любые попытки к отступлению. Если хозяин принимал решение совершить ритуальное самоубийство, чтобы избежать плена, вассал исполнял роль его помощника (каймаку), который должен был избавить своего господина от долгой предсмертной агонии, отрубив ему голову одним ударом меча. Обычно вассал убегал с головой своего хозяина, чтобы враги в соответствии с обычаями той эпохи не смогли сделать из нее военный трофей, однако достаточно часто он позволял своему господину избежать пленения. Вассал мог надеть на себя его доспехи и, пустившись вскачь, увлечь за собой врагов; или же переодетый в костюм своего хозяина, позволял отрубить себе голову другому вассалу, за которым враги пускались в погоню, в то время как их господин получал возможность незамеченным скрыться с поля боя.

Если вассал получал приказ от своего хозяина сражаться до конца, он делал это без колебаний; либо, если ему разрешали, он мог последовать древнему обычаю тех воинственных племен, члены которых никогда не сдавались в плен по собственной воле. С незапамятных времен японские воины всегда предпочитали смерть пленению.

Если, например, защитникам осаждённого замка становилось ясно, что скоро они не смогут держать оборону, то они убивали женщин и детей, поджигали последний оборонительный оплот, а затем лишали себя жизни. Исключение из этого правила было только одно – личная просьба господина сберечь его потомство для дальнейшей мести.

Если на поле боя воин осознавал, что его усилия тщетны, а поражение неминуемо, то он имел право отступить в ближайшую укромную рощу и сделать сэппуку на глазах у врагов (которые очень часто принимали участие в этом ритуале).
К этому времени в феодальной Европе выработался «этический кодекс» взаимоотношений с военнопленными, который включал в себя самые различные правила поведения, принятые тогда в воюющих друг с другом странами. Япония же была отгорожена от мира и, соответственно, не могла принять этот кодекс или выработать свой: феодальные обычаи и взгляды на коллективную ответственность в Японии сохранялись дольше всего и с большим презрением они относились к чужим военнопленным, что особенно проявилось в войнах XIX и XX столетий.

Когда же сами японцы попадали в плен, то как правило впадали в состояние полного отчаяния и самоуничижения или же постепенно проявляли согласие к сотрудничеству с теми, кто захватил их в плен, что при отсутствии отдавшего соответствующие приказание командира ученые объясняют следствием готовности принять позор, а значит, и к любому предательству.

Вся японская военная этика была унаследована от личных взаимоотношений между господином и его вассалом, когда последний расценивал любою атаку на господина как личное оскорбление и стремился покарать обидчика во что бы то ни стало. Все клановые культуры содержали концепцию кровной мести, официальной вендетты, которая в военной культуре Току-гава стала ритуалом с тщательно организованными нормами и процедурами. Воин, чей хозяин стал жертвой любого оскорбления или считал себя таковой, варьировавшегося от процедурной небрежности до грубого слова, от покушения на жизнь до реального убийства, брал на себя обязательство отомстить за поруганную честь своего хозяина, даже если на это требовались долгие годы. Такое обязательство приобретало особую силу в тех случаях, когда хозяина убивали или же заставляли совершить самоубийство. Древнее конфуцианское правило, согласно которому человек не может жить под одним небом с убийцей своего отца, японские законы и обычаи интерпретировали в пользу лидера клана, считавшегося отцом для всех его членов. Отказ от выполнения этого священного обязательства означал полное бесчестье, поскольку если тот, кто сумел за себя отомстить, почитался всеми как человек чести, то слабому человеку, который даже не попытался покарать убийцу своего отца или своего господина, оставалось только бежать из родных мест; с этого момента он подвергался всеобщему презрению. Месть (катаки-ути) считалась свершенной согласно ритуалу лишь после того, как голова врага была положена к ногам хозяина или в случае смерти последнего на его могилу.

Как член буси вассал должен был быть готов служить своему господину главным образом как воин, что требовало от него полного отсутствия страхов и сомнений по поводу использования оружия. Поэтому вся воинская философия построена на концепции полного пренебрежения к собственной безопасности и даже жизни, которую воин, кстати, согласно клятве передавал в распоряжение своего хозяина.

Бусидо предписывало самураю действовать по приказу не раздумывая и не мешкая, его роль была только деятельной – думали «за него» другие люди, в частности, господин. Чтобы помочь воину преодолевать любые мысленные помехи, вызванные естественным страхом смерти, его учили думать о себе как о человеке, чья жизнь не принадлежит ему самому, — излюбленная тема в японской классической литературе, где самурай часто изображается в качестве трагической фигуры, пойманной в сеть культа смерти, к которому он сохраняет слепую преданность независимо от возможных последствий. Бусидо по сути являлось кодексом смерти: воин всегда должен быть готов к внезапному и трагическому концу – вся его жизнь и служба являлись постоянным об этом напоминанием.

Презрительное отношение к смерти воспитывалось у японских воинов с самого детства: детей выставляли на зимний холод и заставляли стойко переносить жару, им поручали сложные задания, отправляли ночью на кладбища и лобные места. Будущий воин должен был выносить физическую боль без малейшего признака эмоций, а всё его обучение сводилось к подготовке к ритуалу сэппуку.

Ритуальное самоубийство, как высшая форма проявления власти человека над собственной судьбой и непоколебимой отваги перед лицом смерти, являлось одной из главных привилегий японских воинов. Оно зарождалось как простой акт самоуничтожения на поле боя, цель которого состояла в том, чтобы не попасть живым в руки врага. Со временем оно переросло в церемонию, совершать которую имели право только члены букё, при этом неукоснительно соблюдая все тонкости этикета, подразумевавшего присутствие помощника и свидетелей, чья основная задача состояла в том, чтобы придать церемонии социальный характер. Причины совершения ритуального самоубийства, не всегда напрямую связанного с желанием воина до самого конца сохранять полную власть над своей судьбой или стремлением последовать за умершим господином, в годы относительного мира, наступившего в эпоху правления дома Токугава, несколько размылись. Так, например, к основным причинам добровольного самоубийства военная классика того времени причисляет чувство вины, вызванное ощущением собственной неадекватности, которое могло быть обусловлено недостойным или небрежным поведением либо ошибкой в выполнении обязательства перед господином. Данная форма самоубийства была известна как со-куиу-си. Другой распространенной причиной самоубийства являлся гнев к врагу, который не мог найти своего выхода (мунэн-бара, фунси). Воин также мог убить себя, чтобы таким образом выразить свой протест несправедливому отношению к себе господина или чтобы заставить его пересмотреть какое-либо решение. Такое самоубийство называлось канси. Среди основных причин недобровольного или вынужденного ритуального самоубийства те же самые источники называют проступок, который воин мог загладить, лишь приняв активное участие в собственном наказании в соответствии с законами, регулирующими его особый статус в обществе. Одной из причин совершения данной церемонии мог быть прямой приказ господина, недовольного действиями своего вассала, хотя он мог отдать его и в том случае, если хотел избавить своего вассала (либо самого себя) от ответственности за какой-то поступок.

На практике члены воинского сословия совершали ритуальное самоубийство при помощи специального лезвия, использовавшегося для разрезания той части тела, которая считалась вместилищем человеческой жизни и источником его энергии, — нижней части живота (хара). Используя свой короткий меч (вакидзаси) на поле боя в ранние периоды, а позднее специальный нож, размер и форма которого могли варьироваться в зависимости от конкретных обстоятельств, воин одним быстрым движением слева направо разрезал себе живот по горизонтальный линии, а затем если у него еще оставалось достаточно сил, делал дополнительный вертикальный разрез, направленный к горлу, либо начав его заново от середины первого, либо просто продолжая его. Цель первого горизонтального разреза изначально состояла в том, чтобы длинным клинком рассечь нервные центры в области позвоночника. Второе дополнительное движение клинка было нацелено на аорту.

Поскольку такая сложная траектория разреза не могла гарантировать быструю смерть, со временем вошло в обычай при совершении этого ритуала использовать постороннюю помощь. В роли помощника обычно выступал товарищ по оружию, воин, равный по рангу, либо кто-то из подчиненных (если рядом не было специального человека, назначенного властями). Как уже говорилось ранее, его обязанность состояла в том, чтобы обезглавить будущего самоубийцу, после того как последний закончит ритуальный разрез и предложит свою шею. Когда эпоха непрерывной межклановой борьбы ушла в прошлое и военная простота древних обычаев сменилась стремлением к скрупулезному соблюдению сложных правил внешних приличий, его роль постепенно становилась все более значительной, пока он не превратился в формального палача, который часто сносил с плеч голову своей добровольной жертвы, даже не дожидаясь, когда несчастный сам нанесет себе первый удар.

Любой человек, который подобно буси полностью примирился с идеей собственного самоуничтожения, способен превратиться в необычайно опасного воина, всегда готового отдать свою жизнь на поле боя. Получив приказ от своего непосредственного начальника, любой буси, достойный носить такое звание, должен был исполнять его без секундного колебания. Поскольку его противник обладал такой же абсолютной преданностью, то их поединок обычно превращался во взаимное убийство. Потому в крупномасштабных сражениях военачальник часто был вынужден полагаться не столько на доблесть своих воинов, сколько на их численность или, в исключительных случаях, на собственный талант стратега — область, в которой достигли высот лишь немногие из японских лидеров.

Энергия, с которой прекрасно обученные воины раннефеодальной эпохи рвались в бой, стала нарицательной. В мирное время она проявляла себя в высокомерном, презрительном отношении к представителям всех остальных общественных классов, а также в истерической тенденции неадекватно реагировать даже на вымышленные признаки «недостатка уважения» к своей персоне, превращаясь таким образом в хладнокровных убийц. Эти дегенеративные признаки были обусловлены тщетностью и общей бессмысленностью существования самураев, по сути, представлявших собой паразитирующий класс в периоды продолжительного мира, когда представители «угнетенных масс» (то есть все остальные классы) скрывали ненависть и презрение под маской вынужденной услужливости. Подобострастие и услужливость самурая по отношению к своему непосредственному начальнику в клановой структуре представляли собой яркий контраст с его высокомерием и нескрываемым презрением к простолюдинам, которых, согласно статье 71 уголовного кодекса (Осадамэгаки), он имел право разрубить мечом на месте в том случае, если какой-то несчастный, независимо от пола и возраста, вел себя недостаточно уважительно или даже в манере, показавшейся самураю «неожиданной». Однако в целом его привилегированное положение в обществе не могло скрыть того факта, что он тоже стал заложником системы, которая давила на него не меньше, чем на остальных. Поскольку воины «подчинялись неписаному своду сложных церемоний, их свобода была в высшей степени ограничена. Им не дозволялось свободно мыслить и тем более действовать в соответствии со своей собственной волей.

Положение воина в пределах его родного клана или того клана, куда он был определен своим законным господином, оставалось практически неизменным. Только исключительные обстоятельства могли освободить самурая от его обязательств, сделав его воином без хозяина (ронин). Предписания, изданные ещё Хидэёси, жестко ограничивали любые изменения в статусе вассала, и эти положения были еще больще ужесточены Иэясу. Воин, который самовольно развал свои отношения с кланом, не мог быть принят в ряды какого-либо другого клана. Более того, лидеры всех кланов были обязаны вернуть такого самурая к его прежнему хозяину либо ответить перед военными властями за неподчинение закону. В случае, если самурай пытался затеряться среди крестьян, система коллективной ответственности (гонингуми) могла навлечь большие несчастья на ту деревню, где скрывался беглец.

Таким образом, куда бы самурай ни поворачивался, он видел, что все пути закрыты для него, дабы гарантировать, что он будет прочно привязан к позиции, отведенной ему в пределах социума.

По материалам издания «Тайны древних цивилизаций. Самураи» / Ратти О., Уэстбрук А.; пер. с англ. Д. Воронина. - М.: Изд-во Эксмо, 2006. ISBN 5-699-04611-9.


источник

@темы: картинки, немного из истории Японии

---

В продолжение предыдущего поста!

На достопочтенном сайте так же выложены изображения немецких генералов:

Гитлер

Гейдрих

=Гиммлер

И мой любимый немецкий генерал

Роммель

А еще я Шарля де Голля нашла. Вообще красавчик!!!

Шарль де Голль

Источник

@темы: картинки, юмор, история в лицах

---

Я умерла!!! Щас пад сталом

01.07.2009 в 20:11

Пишет  Одинокая Волчица (Юлия):

Мало было аниме про ВОВ, они теперь и мангу рисуют!
*сидит и тихо охреневает* Господа японцы... Вы бы того... посмотрели как выглядели реальные исторические личности. Прежде чем браться за рисовку.

Жуков простите, товарищ Жуков, не признала вас в гриме

Василевский

Баграмян

товарищ Сталин

А это *рыдает горючими слезами* адмирал Кузнецов. Это чо за юнга?


Боюсь себе даже представить как изобразили Рокоссовского и Конева....

Стырено из ЖЖ по цепочке от френдов
haeldar.livejournal.com/1624890.html

АПДЕЙТ: благодаря Модо нашелся и сам сайт: miracle.sub.jp/ww2fest/index.html
Там и немцы, и американцы... вообщем постебались японцы над всеми.
Вот этот бисенэн, по их мнению, Роммель

@темы: юмор, история в лицах

---

Привет!

Lunatik85

Приветствую!!! Король демонов, да? Предупреждаю. Я - автор йуный и муза у меня ленииивая!!!

= Дайкендзя

По Мао у меня артов мало, поэтому вероятно боян

@темы: картинки, ПЧ

---

Флудильное

Муза!!!! Тормози, тормози, кому сказала!!!! Я за тобой не успеваю!!!

@темы: мой личный бред

---

Нет, Рыжую убивать рано

30.06.2009 в 20:14

Пишет  Рыжая шельма:

SID
Кто просил музыку?) Разбирайте!

Собственно опенинг к Дворецкому, из-за которого я и полезла их искать)



И еще парочку...

@темы: мой личный бред

---

Убить Рыжую

И как только у Шельмы получается садить меня на такую траву?



И ведь удачно!

@темы: мой личный бред

---

Женщины-самураи

Как это ни странно для современников, но в средние века роль женщины была доминирующей в управлении делами клана. Да что там средние века, достаточно вспомнить матриархальный миф о Солнечной Богине – Аматэрасу, в котором явно подчёркивается её главенство над всеми богами японского пантеона, а также равенство в бою богини Идзанаги со своим братом-мужем Идзанами. Влияние этого древнего матриархата прослеживается во всём культе солнца, который был женским по своей природе в первоначальной японской концепции.
Даже первые хроники японской истории наполнены описаниями подвигов воинственных цариц, лично водивших свои войска на штурм вражеских укреплений в Ямато или через пролив в Корею. Со временем растущее влияние конфуцианства заметно ослабило доминирующее положение женщины, оградив ее ограничениями различного рода. Но эти ограничения далеко не всегда принимались кротко и смиренно, в чем пытаются нас уверить историки более позднего времени. В период Хэйан женщин, возможно, и нельзя было встретить на поля боя, но они внесли немалый вклад в культурные достижения своей эпохи. Некоторые придворные дамы из кугё (старинной японской аристократии) проявили себя как творческие личности и их литературные произведения пользовались заслуженным вниманием у просвещённых людей того времени. И это несмотря на «несоответствие» жестким формам классических китайских произведений, считавшихся «классическими» для образованного человека. Такую популярность моногатари (сказания), имели потому, что в них нашло своё отражение истинно японское мировосприятие, благодаря этим произведениям мы сейчас можем понять, почему древние императрицы обладали такой колоссальной энергией для управления государством как напрямую, так и удалившись от мира.
Другими «новыми» женщинами стали женщины из провинций, члены буке (новой, военной аристократии). Эти женщины не командовали войсками, как в архаичные времена, но, выращенные на тех же самых боевых традициях и приверженные тем же самым военным обычаям, которые позволили выделиться их мужчинам в отдельный общественный класс, они являлись точным отражением своих вторых половин. Будучи продуктом конкретной системы, самурайские женщины стали ее прочнейшим основанием и выразителями идей своего класса.
Одной из таких женщин была госпожа Масако, жена первого камакурского сегуна Минамото Ёритомо. По свидетельствам историков, Масако была проницательной, ловкой и отважной женщиной, обладавшей огромным влиянием как при жизни своего мужа, так и после его смерти. Кстати, после смерти Ёритомо Масако, по сути, управляла страной – это был единственный случай, когда верховная власть в стране находилась в руках женщины, не являющейся императрицей. Разумеется, Масако ни в коем случае не правила официально, но её власти и влияния это нисколько не умаляло.
Самурайских женщин, как и их отцов, братьев и мужей, учили абсолютной преданности своему непосредственному начальнику в клановой иерархии, и точно так же как и мужчины, они были обязаны беспрекословно исполнять все данные им поручения, включая и те, которые подразумевали использование оружия. Которым, разумеется, женщины-буке владели мастерски. Традиционным для этих женщин оружием было копье, как прямое (яри), так и изогнутое (нагината). Обычным для копья местом хранения было место над дверью в жилище, т.к. таким образом женщина получала возможность использовать его против атакующих врагов или любого незваного гостя, проникшего в дом.
Также женщины с не меньшим мастерством умели обращаться с коротким кинжалом (кайкэн), который подобно вакидзаси воинов-мужчин, всегда находился при ней – в рукаве или за поясом. Кайкэном можно наносить как молниеносные удары в ближнем бою, так и метать его со смертоносной скоростью, также кайкэн «принимал участие» в совершении ритуального самоубийства («женский» вариант этого действа носит название дзигай и был распространён так же широко, как и сэппуку у мужчин). Причем, женщины не вспарывали свой живот подобно мужчинам, а перерезали себе горло. Ещё одним строгим правилом ритуала было обязательное связывание собственных лодыжек, дабы и после смерти выглядеть «пристойно» (мало ли сколько будет длиться агония, в самом деле…).
Когда возникала реальная угроза попасть в плен к врагу, они не только решительно принимали смерть от рук родственников мужского пола или их командиров, но и сами убивали мужчин, если по какой-то причине они не могли или не желали совершить ритуальный акт и не щадили в такой ситуации ни себя, ни своих детей. Один из самых древних эпизодов, связанный с принятием и исполнением такого решения, можно найти в старинном сказании о доме Тайра. В части, описывающей морское сражение у Данноура Нииодоно, бабушка малолетнего императора Антоку, столкнувшись с угрозой попасть в плен к воинам Минамото, прижала ребенка к себе и сбросилась с обрыва. За ней последовали её придворные дамы, включая мать императора, которую единственную насильно удалось спасти.
Женщины-самураи также использовали самоубийство как протест против несправедливого обращения с ними. В качестве примера можно привести историю правителя провинции Хиго, вознамерившегося завладеть женой своего верного вассала, для чего он решился на убийство. Женщина попросила немного времени для того, чтобы похоронить и оплакать своего мужа, а также собрать придворных для того, чтобы отметить конец траура. Придворных она предложила собрать на высокой башне, с которой в итоге и бросилась на глазах у правителя Хиго и всех приглашённых гостей. Такое самоубийство не следовало букве и духу ритуала, но было признано одной из самых действенных форм протеста (канси) против произвола господина. Но также канси порождал дилемму в умах военных, т.к. налицо было явное нарушение кодекса преданности господину, гласившему о том, что женщина не имеет права распоряжаться собственной жизнью, особенно таким образом.
При необходимости самурайские женщины брали на себя обязанности по осуществлению мести, которая считалась единственно возможной реакцией (согласно японскому толкованию конфуцианства) на оскорбление или убийство господина. Даже в течение застойного периода сёгуната Токугавы женщины строго соблюдали принцип безусловной преданности своему клану – порой даже строже, чем мужчины. На протяжении веков самурайская женщина оставалась грозной фигурой, консервативной во взглядах и действиях, преданной этическим нормам своего клана – как их сути, так и внешним проявлениям.
Даже сегодня многие из этих женщин продолжают сопротивляться переменам, выращивая своих детей в тени семейного коми - комплекта древних боевых доспехов, перед которыми постоянно воскуриваются благовония. Их сыновья поступают в военные академии, а дочери встречаются друг с другом в додзё, где их (а также девушек менее знатного происхождения, но также сохраняющих верность традициям) обучают древнему искусству нагинатадзюцу.

Источник

@темы: немного из истории Японии

---

Муза - существо гордое. Пока не пнешь, не полетит. И как после этого с ней разговаривать?

@темы: бурчалово, мой личный бред

---

29.06.2009 в 17:22

Пишет  Р.А.:

Чайное. Одноразовое-пакетированое.
Иногда тут можно встретить небольшие, размером с комод, станки по пакетированию чая.
В накопительную емкость этих станков засыпается чайная пыль. Дело в том, что, прежде чем приступить к сортировке чая, его просеивают. Пыль, оставшаяся от этой процедуры, сметается на полу в кучи метлой. Потом приходит китаец и заметает эти кучи в специальный совок, а затем высыпает его в накопитель станка по пакетированию чая. Станок этот весело жужжит и выплевывает три одноразовых пакетика чая в секунду. Такой пакетированный чай тут практически ничего не стоит. Его поставляют в недорогие китайские гостиницы и отели, где он неизменно лежит в каждом номере на полочке возле столика. Такой же чай, кстати, покупаем и мы с вами в желтых упаковках «Липтон».
(с)

Всегда знала, что чай в пакетиках - труха и пыль.
Но с пола метлой?
Чтоб я еще хоть раз заварила чай в пакетике!
Приду домой, устрою ревизию на полках - чтоб никогда, ни за что, ни при каких условиях!

Для меня это стало откровением.

@темы: кстати

---

А на кусабном сообществе все веселее и веселее.

@темы: бурчалово

---

Эрловское

26.06.2009 в 22:14

Пишет  Эрл Грей:

Перевод

Фэндом: Аи но Кусаби
Автор: Эрл Грей
Жанр: Легкий, ни к чему не обязывающий стеб
Рейтинг: R (за мат)


Рауль задумчиво двигал фигуры по доске, не забывая поглядывать на вход, из которого должен был появиться Ясон Минк. Вот и он... Шатающаяся походка и бледное лицо консула очень не понравились его другу и соратнику.
- Ясон! - воскликнул он едва не в отчаянии. - Ради чего ты себя довел!
- Я? - возмутился Минк. - Вот и она тоже говорит, что я! А я-то тут причем? Это с таким же успехом мог быть и ты!
- Я - не мог, - категорически отказался Рауль. - Я не подбираю на улице монгрелов, я не привожу их домой, я не...
- А причем тут Рики? - с искренним недоумением спросил консул.
Рауль вопросительно смотрел на Ясона, Ясон не менее вопросительно на Рауля.
- А! Так ты ничего не знаешь! - злорадно сообразил наконец Ясон. - Ну ничего, скоро и тебя вызовут, и всех прочих. Не мне одному отдуваться.

***

- Ясон, так не бывает!
Ясон невозмутимо пил свое вино, словно не слыша неистовствующего друга.
- Я здесь ни при чем! Ты сам это прекрасно знаешь!
- А я разве сказал, что причем?
- Нет, но она так смотрит...
- Она на всех так смотрит, - философски утешил его Ясон.
- Но так не бывает! - Рауль вернулся к изначальному тезису.
- Не бывает, - согласился Ясон, повеселевший оттого, что отдуваться не ему одному. - Но, как видишь, есть.
- И что нам делать?
- А это уже другой вопрос. Я надеялся, что подскажешь ты.
- Я не спец... - Рауля передернуло. - Я не спец по компьютерным глюкам.
- Ну, не такие уж они и компьютерные... Давай рассуждать логически. Чего она от нас хочет?
- Да, чего?
Блонди посмотрели друг на друга. Им в голову не могло прийти, чего может захотеть от них Юпитер в такой ситуации.
- Давай почитаем литературу, проконсультируемся со специалистом, - предложил Ам. - И вечером соберемся и примем решение.

***
Вечер наступил подозрительно быстро. На консультацию друзья-блонди пригласили и специалиста другого рода, случайно задержавшегося в Эосе. Надо ли говорить, что им оказался многострадальный Катце.
- Так не бывает, - поддержал он Рауля.
- Бывает!
- Не бывает!
- Катце, какая тебе разница, твое дело - дать совет, - примирительно воскликнул Ясон. - Что ты можешь посоветовать в данной ситуации?
- Я?! - от взгляда бывшего фурнитура в тот момент можно было прикуривать.
- Ммм, в самом деле, - осторожно встрял Рауль. - Что Катце может здесь посоветовать?
- Он опытен во всяких житейских человеческих делах, - отрезал Минк. - Ну, Катце?
- Ну... я бы дал ей денег, - сказал Катце тихо. - На аборт, - добавил он еще тише.
- Ты с ума сошел? - спросил Минк.
- В этом что-то есть, - задумчиво поддержал Рауль.
- Ты тоже.
- Нет-нет, понимаешь, сама идея вести себя с Юпитер просто как с забеременевшей женщиной плодотворна...
- Никогда не думал, что безумие так заразно! И если хочешь, сам этим и занимайся.
Он допил вино и решительно вышел.
"К Рики пошел", - синхронно подумали оставшиеся.
- А что случилось-то на самом деле, господин Ам?
- Да то и случилось… Юпитер вызвала к себе Ясона и сказала, что ждет ребенка. Что это ты так вздрогнул?
Катце в самом деле уронил на ковер свой бокал. В его голове сразу возникло сюрреалистическое зрелище: блонди, занимающийся сексом с Юпитер. Блонди он видел со спины, поэтому не мог определенно сказать, кто это. Хотя подозрения были…
Ам внимательно смотрел на него, словно припомнив что-то, и у Катце под этим взглядом приподнялись волосы над шрамом.
- Я здесь ни при чем! – горячо воскликнул Катце.
- Верю! – неожиданно согласился с ним Рауль. – Но как? Я не понимаю…
- А виновником она считает господина Ясона? – отчаянно спросил Катце.
- Виновника она пыталась определить, вызывая на ковер всех блонди по очереди, - Рауль взял себя в руки, и лицо его обрело задумчивость. - Странно как-то. Как может компьютерная программа ждать ребенка?
- А вы не могли бы сказать точно, что именно сказала Она?
Рауль чуть нахмурился, припоминая выражение лица и интонации Юпитер.
- Она сказала: Я беременна от вас!
Настала очередь Катце хмуриться. Что-то тут было не так, но вот что, пока он не мог сообразить.
- Я пойду с вашего позволения? – он надеялся, что Раулю больше не нужен. – Я подумаю дома… там мне лучше думается.
Катце был милостиво отпущен, но до дома ему добраться не удалось. Не успел он вызвать лифт, как его комм пронзительно заверещал. Конечно, это был Рики, недовольный тем, что его не отпустили в командировку, а Катце оказался крайним как его непосредственный работодатель.
- Это решаю не я и не ты, - он попытался вразумить монгрела. – Будь доволен тем, что есть.
- Как вы меня все заебали! – с чувством ответил Рики и отключился. А Катце едва не бегом кинулся обратно в апартаменты Рауля.
- Господин Рауль! Я нашел!
На него обратились две пары глаз – пронзительно-синих и ярко-зеленых. Не ожидая снова встретить здесь Ясона, бывший фурнитур растерялся.
- В чем дело, Катце? – недовольно спросил Минк. – Говори кратко и по существу, в двух словах.
- Как вы меня все заебали, - послушно проговорил запыхавшийся Катце.
- Это разгадка, разгадка, господин Минк, - вскрикнул он, увидев, как Ясон снова поднял свой знаменитый стек… - Перевод…

@темы: Ai no Kusabi, чужое творчество