Драбблы Yami no Matsuei

[cates]

Пара драбблов по Yami no Matsuei, Тацуми/Ория конечно же.
Писано на коленке, вычитанно с больной головой так что прошу особо меня не бить.

"Заложник"

- Лучше бы тебе этого не делать, - меланхолично произнес Ория в ответ на приставленный к его виску пистолет.
- Заткнись, - невежливо рявкнул на него нападавший, и глядя в упор на безоружного Тацуми, растерянно созерцая неизвестных, вломившихся в их с Орией комнату отеля в самый неудачный момент, произнес: - Дернешься, и я снесу башку твоему приятелю.
- Он в любом случае мне ее снесет, - судя по скучающему виду, Ория справился с первым потрясением и начал просчитывать варианты того, как разделаться с террористами, не запачкав ковра.
Тацуми закатил глаза и вздохнул, словно родитель, вынужденный бесконечно повторять ребенку, что совать пальцы в розетку крайне опасно для жизни и здоровья. Тени рванулись к незнакомцам так резко и неожиданно, что те даже не успели осознать происходящее. Как только ноги последнего из них перестали дергаться в воздухе, они сбросили задушенных якудза прямо на ковер и расползлись по углам.
Ория философски осмотрел мизансцену: мертвых убийц, валявшихся на полу, голого Тацуми, восседавшего на кровати с таким независимым видом, словно это не он устраивал демонстрацию шинигамских способностей, и взял с кресла юката.
- Знаешь, - Татсуми резво спрыгнул с кровати и притянул к себе собравшегося в душ любовника, - из тебя получился чертовски очаровательный заложник. Может, повторим?

"Мороженое"

Кто сказал, что нет в этом мире ничего прекраснее лучей закатного солнца, играющих на нежных лепестках сакуры? Ошибался достопочтенный поэт, ох как ошибался, думал Тацуми, глядя на то как Ория, одетый в тонкую черную водолазку и новенькие джинсы, сосредоточенно ковыряется в креманке с мороженым.
Они сидели на веранде летнего кафе, наблюдая за суетливой жизнью большого города. Строго говоря, созерцал городскую жизнь только Мибу, время от времени отрываясь от своего занятия ради очередной ложечки прохладной сладкой массы. Тацуми, которого Ория прихватил с собой за компанию, медитировал исключительно на самого Мибу, размышляя о том, что выглядит его любовник крайне сексуально и до невозможности соблазнительно. Особенно тогда, когда задумчиво слизывает с ложечки слегка оплывшее от жары мороженное.
Вопреки бытовавшему в Энма-Те мнению, секретарь не был бесчувственным существом и в данный момент очень сожалел о том, что бессмертное тело шинигами подвержено человеческим слабостям. Острое желание требовало от Тацуми немедленно завалить соблазнительного Мибу прямо тут, в кафе, на этом самом столике, покрытом аккуратной белой скатертью. Однако инстинкт самосохранения настойчиво рекомендовал от непродуманных действий воздержаться. Публичное место все-таки, да и с хозяином потом не расплатишься.
Ория слизнул с ложечки очередную порцию мороженного и Тацуми почувствовал, как последняя связная мысль покинула его голову.
- ….. со мной? – замечтавшийся Тацуми не сразу осознал, что его любовник уже целых несколько минут что-то ему говорит.
- Конечно, - торопливо ответил секретарь, стараясь не обнаружить перед собеседником полную неосведомленность в предмете разговора.
Видимо с ответом Тацуми угадал: Ория просиял от восторга и отодвинул опустевшую креманку на край стола.
- Я рад, что это тебя не пугает. Мураки их на дух не выносил.
Упоминание доктора произвело на Тацуми действие, сходное по эффекту с лучшим опохмеляющим средством из запасов Ватари. Он тряхнул головой, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли, в надежде сообразить, на какую авантюру так неосторожно подписался. Судя по решительному лицу Ории, переспрашивать у него явно не стоило. Тацуми неслышно сглотнул, размышляя о том, что бессмертие шинигами – вещь в быту просто незаменимая и грех ею не воспользоваться.
Ория вытер губы салфеткой, мимоходом подумав о том, что альпинизм – хобби для содержателя борделя весьма необычное. И о том, что более покладистого любовника у него еще не было.