И снова Мао

[cates]

Давно носила в себе это. Просто захотелось выплеснуть, а то ведь не успокоюсь. Фиг с ним, что грустное.

Глаза надежды

Название: Глаза надежды
Автор: Cates
Фандом: Kyou Kara Maou
Жанр: э... ангст?
Персонажи: Гейген Хьюбер Бришелла
Размер: мини
Дисклаймер: не мое. Заберите.
Глаза принца Гвендаля фон Вальде старшего сына Мао Сесилии никогда не казались холодными, однако в тот день в их глубине плескалась настоящая ненависть.
- Осмелишься вернуться сюда, и я сам убью тебя, - произнес он, глядя на кузена в упор.
Гейген Хьюбер Бришелла вздрогнул и проснулся. Сердце неистово колотилось в груди, словно желало выпрыгнуть наружу. Он полежал немного, размеренно дыша и пытаясь успокоиться после приснившегося ему кошмара, а затем поднялся с жесткой лежанки и подошел к узкому решетчатому окну – единственному источнику света в его темнице, нашпигованной хосеки, словно утка яблоками.
За окном было сумрачно, и Хьюбер с трудом мог определить наступил ли вечер или же грядет рассвет. Он потерял счет дням, проведенным в темнице замка владетелей Субереры, и чувствовал, как тяжелое чувство отчаяния окутывает душу.
Говорят, что время обладает уникальной способностью стирать из памяти самые яркие воспоминания. Говорят, что нет на свете такой боли, которая не могла бы иссякнуть с течением лет, ибо все в этом мире быстротечно и призрачно, даже страдание. Говорят, что все проходит. Говорят… Да много ли чего говорят?
По-видимому, человеческая мудрость не применима к гордым мадзоку, раз даже по прошествии двадцати лет скитаний Хьюберу по-прежнему снится полный ненависти взгляд Гвендаля фон Вальде и слышится его голос, холодный, словно сталь меча, с которым старший принц ни на секунду не расстается.
Ему часто снились страшные сны, особенно после того, как правители Субереры заключили его в темницу. Порой, они были настолько реальны и ярки, что Хьюбер просыпался в холодном поту с громко колотящимся сердцем и часами ходил по своей камере в надежде хоть немного успокоиться. Было ли это воздействие хосеки или же просто игры памяти, он так и не смог понять. Ему снилась Шин-Макокку, такая, какой она была до того страшного столкновения с Великим Шимароном. А еще снилась Никола, умирающая на рудниках. Видеть этот сон было особенно невыносимо.
Хьюбер встретил ее во время песчаной бури, когда прятался в заброшенных развалинах на границе Субереры и Великого Шимарона. Привыкший к презрению и одиночеству он очень удивился, когда хрупкая женщина-человек, не только заговорила с ним, но и поделилась скромными запасами еды. Он так и не узнал тогда, какого черта ее понесло в эту пустыню, а спрашивать позже уже не хотелось. В отличие от прочих людей, не особо жаловавших мадзоку, Никола не боялась его. В отличие от мадзоку, винивших его за погубленные в бою жизни, она его не презирала.
Жизнь оказалась весьма странной штукой. Впервые за двадцать лет, прошедших с момента его изгнания, Гейген Хьюбер Бришелла почувствовал себя счастливым рядом с женщиной, которую, сложись все иначе, не удостоил бы и взглядом. Он по-прежнему носил в сердце пустоту, глубина которой ужасала даже его самого, но теперь бремя его вины делилось на двоих.
Он не помнил того момента, когда стал считать эту женщину своей женой. Она так органично вписалась в его жизнь, что скреплять их единство особой церемонией вовсе не требовалось. Хьюбер знал, что Никола мечтала о настоящей свадьбе с белым платьем букетом цветов и кучей гостей, однако она никогда не заговаривала с ним об этом, памятуя о судьбе, которая ожидает их обоих, если их связь откроется. И все-таки, вопреки их стараниям, о них узнали. По иронии судьбы его схватили через день, после того как Никола рассказала ему о том, что ждет ребенка.
При воспоминании об этом Хьюбер тяжело вздохнул. Обожженный глаз невыносимо засаднило, и он аккуратно прикоснулся к поврежденной коже. Не будь в камере столько хосеки, залечить рану не составило труда, но проклятые камни выкачивали из него мареку, словно солнце в пустыне, пролитую на песок воду.
Мысли Хьюбера крутились вокруг жены и еще нерожденного ребенка. Неужели он и в самом деле проклят? Неужели его предназначение в том, чтобы нести окружающим людям только беды? При этой мысли Бришелла почувствовал, как сердце наполняет тоска, в которой он, казалось, тонул.. С тихим стоном отчаяния высокородный мадзоку опустился на пол и уперся лбом в колени.
Он не знал, как долго сидел в такой позе, но когда очнулся, почувствовав рядом с камерой чужое присутствие, в каземате уже стоял полумрак.
- Кто здесь? – спросил он, скорее инстинктивно, чем и в самом деле испугавшись присутствия незнакомого человека.
Из темноты коридора на него смотрели огромные испуганные глаза ребенка.
- Это я, - произнес детский голос, отчего на душе у Хьюбера немного полегчало.
Он приник к железной решетке, загораживающей вход в камеру, в попытках разглядеть нежданного гостя. В темноте белело платьице, из чего Бришелла заключил, что неизвестно каким образом попавший в подземелья ребенок все-таки был девочкой.
- Кто – ты? – спросил он, стараясь, чтобы надтреснутый голос звучал как можно ласковей.
- Грета.